D-Kay Drummasta: про работу с артистами из других стран и мультижанровость в музыке

Ты занимаешься продюсерской деятельностью уже два десятилетия. Что позволяет тебе уходить от рутины и находить новую мотивацию для своего дела? Любимая работа может надоесть?

— У меня такое ощущение, что каждый раз судьба, Бог, можно как угодно назвать, отводит от этой рутины. Я ненавижу сведение, но я в какой-то момент передал его на субподряд и просто контролирую процесс. Loyalty before royalty (в переводе с английского — «лояльность выше роялти») у меня вообще по жизни. Это как в мою сторону, так и к кому-то. Только запись потоковая, но она полностью всегда состояла из людей, которые мне самому интересны. У меня случайных людей вообще никогда не было, нет и, надеюсь, не будет. Я еще нахожусь в достаточно комфортных выстроенных условиях. И у меня никогда не было такого, чтобы я с кем-то контактировал через силу. Действительно нахожу прекрасное во всех, с кем работаю, абсолютно искренне. Открытия происходят каждый раз, когда ты касаешься музыки.

Как начинающим продюсерам прийти к собственному стилю и продвигать его, не обращая внимания на трендовые течения и установки внутри индустрии?

— Надо делать музыку ради музыки в любом случае, потому что через все эти многократные скачки по типу: коммерция, востребованность, невостребованность, попсовость... мы все равно постоянно приходим к одним и тем же ответам. Как только ты загоняешь себя в рамки, ты становишься копией кого-то. Как только ты становишься копией кого-то, ты, может быть, и становишься востребованным в короткий срок, но потом почему-то очень сильно расстраиваешься. Потому что ты, в общем-то, никто с позиции какого-то глобального интереса к тебе. А вот даже когда ты делаешь что-то мелкосерийное, но оригинальное, это обязательно потом окупается. Например, в профессиональной сфере, потому что люди слышат крутое и оригинальное.

Есть правила, которые работали всегда и будут работать всегда. Человек, который просто любит музыку, будет делать ее лучше, чем человек, который думает о том, кому это будет нужно. Потому что он уже стиснут, подходя к микрофону. Люди, которые несут культурную ценность, никогда не потеряют в цене. Момент проходит, а культура остается.

Кого из новых хип-хоп-артистов мог бы выделить в русскоязычном сегменте и на зарубежной сцене? Как оцениваешь развитие жанра в России?

— Candy Flip Boy, внимательно и с удовольствием его изучал, а особенно его никто и не замечает. Vacio, конечно! Я за него топил и всем о нем говорил. Dyce. Blago white, он очень классный, очень особенный. И это касается не просто его какого-то ломаного русского языка. Просто он один из тех, кто слышит музыку как музыку, а не какими-то условностями, это приятно. Вот это возвращение более «трушного» рэпа: FRIENDLY THUG 52 NGG, ALBLAK 52 и так далее. Мне это все напоминает времена, когда перезагрузился Нью-Йорк в виде Joey Bada$$ и Pro Era, Flatbush Zombies… Потому что всегда, когда возникает дисбаланс, появляется запрос на какую-то контркультуру.

Все еще я чувствую скованность некую в экспериментах, но это в принципе свойственно, наверное, человеку постсоветской эпохи. Я всю жизнь с этим немножко воевал и боролся, потому что у меня немножко другая школа восприятия музыки, но приятно, что люди уже как-то расшатываются. Но сложно представить, чтобы в русскоязычном сегменте появился какой-нибудь условный Big Fish Theory в стиле Vince Staples. Или JPEGMAFIA тот же самый. Последний, кто что-то изобрел достаточно удачно, — это Хаски. В нем очень сбалансированно сочетаются новое, национальные черты, хороший флоу, музыкальность, еще и лирическая составляющая. Из последних на Западе: Zelooperz, Babytron и BLP Kosher.

Какие твои любимые плагины?

— Я страшный человек и работаю на Reason Studios, который изначально никогда не предполагал плагины. Но есть сведение, и я бы сказал, что мне нравится «изотоповское» все. Imager, нравится Maximizer Limiter, который мне очень помогает делать хардкорный, отвратительный звук. Абсолютно неслушабельный, но я его очень люблю.

Какой любимый инструмент?

— Клавишные.

Как ты оцениваешь современный хип-хоп на русском?

— Сейчас русскоязычный хип-хоп на очень высоком уровне. Россия, СНГ и бывший СССР находятся в топ-3 [стран] хип-хопа в мире. То есть это США, Япония, Россия, вот такой примерно топ-3. Британию я не беру, она существует где-то параллельно с США, абсолютно уникальные люди.

Расскажи про ремастер интернационального альбома TRIANGLE. В ноябре следующего года пластинке исполнится 10 лет. Почему решил перевыпустить ее за год до этого? И что изменилось по сравнению с оригинальной версией?

— Я почувствовал, что это именно 23-й год должен быть. То есть внутренние темпы, которые ты ощущаешь. И подгонять их под даты в некотором случае — это красиво, но это никогда не выше, чем внутреннее ощущение. У меня очень сильно сменился фокус на то, что я сейчас один сам с собой. Появилось ощущение, что это сделано еще и для того, чтобы немножко перезапуститься и заняться собой, своей музыкой. И очень логично начать с того, чтобы на площадках появились результаты моего труда.

Я по-быстрому сделал этот ремастер, назвал его D-Master. Не хотел выпускать, как он был, потому что я послушал — это [было] не очень. Возможно, я сделал его еще хуже, но здесь больше важен факт. Дата-то какая: не 10 лет альбома, а 20 лет моей собственной деятельности. И мне бы хотелось в это двадцатилетие все-таки отметиться каким-то движением, и подготовительная часть — это подсобрать все то, чего не было на площадках и было бы полезно [слушателю]. И туда еще, помимо ремастера, войдет мой ремикс для Burito, трек с SplipahNeSpi, попробую очистить права на трек с Юпи, ремикс для ST.

Чем работа с западными артистами отличается от работы с русскоязычными?

— Очень человечные люди в первую очередь. Этому точно стоит поучиться. Наверное, их еще приземляет очень сильно конкурентная среда. Они понимают, что надо быть человеком, надо работать, любить музыку, разбираться в ней, иметь культурный бэкграунд, и тогда все будет нормально. А не так, что, «кто первый встал — того и тапки», кто более наглый, тот и получает. Это не так, они очень гуманные.

У меня было пару эксцессов в том числе с Guilty Simpson, какое-то непонимание. Но это, может быть, разница менталитетов, может, его плохое настроение, не знаю.

Они понимают, что сама идея делать музыку — это уже аргумент, чтобы ее делать. Без вопросов «Кому это надо?», «Зачем это надо?», «А что с этого будет?». Они любят находиться в этом. Любовь к культуре, оригинальность.

С кем работал в последнее время? Какие релизы стоит ожидать?

— У меня на самом деле произошла довольно грустная история. Два года назад ко мне пришел мой друг и сказал, что хочет вернуться в творчество, он был из deathcore-среды. Я всегда мечтал сделать что-то на стыке метала и хип-хопа, трэпа, и мы с ним начали делать фонк-метал. Он играл на гитаре, я ему помог немножко с сонграйтингом, поучил его, что как по технике, поставил ему голос. И мы начали делать с ним интернациональный EP. Угадай, чья это была идея? Потом он начал немножко отстраняться, и на этой стадии все это подзатянулось. Все прислали куплеты, все на английском языке, и чувак тоже, и довольно-таки нормально звучит. Я сделал впервые на EP бит в стиле Nine Inch Nails, с огромной любовью подошел к этому релизу. И под конец чувак заявил: «Я хочу забрать у тебя все дорожки, и это будет сводить кто-то другой, мне ничего не нравится». Я говорю: «Ты помнишь, что это наш совместный релиз?» Он говорит: «Нет, это мой релиз, не знаю, почему ты так решил». То есть включил заднюю.

Для меня это одна из самых грустных историй в жизни, потому что это моя очень большая работа, очень большая мечта. Смесь ню-метала и хип-хопа — это вот какая-то детская любовь. Я, конечно, являюсь еще и продуктом этого, и для меня, например, Майк Шинода — один из величайших продюсеров.

И он (неназванный артист) еще очень сильно опрокинул мой лейбл, так что неизвестно, будет ли мой лейбл дальше существовать. Очень неприятная история не только для меня, но и для моего издателя, жуть. Я люблю людей, все, что ему сказал: «Забирай свои треки, уходи с моего лейбла, мне ничего не надо. Если у тебя есть совесть, то ты обозначишь меня как человека, который создал эту музыку». Вообще не знаю, что произойдет с этим материалом, но палки в колеса я вставлять не буду.

Какой материал планируешь выпускать сольно?

— Какой-то перезапуск у меня будет осенью, если жизнь как-то не перевернется. Очень страшно вставать к микрофону после долгого отсутствия перед ним. Я очень требователен к другим артистам, и у себя это, естественно, умножается во много раз.

Как нейросети повлияют на музыку, на твой взгляд, и стоит ли продюсерам бояться искусственного интеллекта?

— Я считаю, что есть хороший пример продюсеров, которые относительно неповторимы. Их звучание появилось из ниоткуда, и оно ощущается как звучание этого человека. Безусловно, этому можно научить, но нейросеть не синтезирует из воздуха.

Невозможно отобрать хлеб у тех, кто действительно уникален. Я считаю, что это очень глобальная, хорошая, справедливая чистка. То есть вы делали сами тайп-биты, как нейросеть по инструкциям в YouTube, ну и получайте.

Все новое лучше всего старого, все очень логично. То есть прогресс — это хорошо. За обложки к релизам нейросетям большое спасибо, очень помогает. Это такой наш карманный гном, который будет нам подарки упаковывать.

С обработкой звука в первую очередь это будет прикладное, вроде реставрации звука, интерполяция того, чего нет. Это очень сильно будет помогать в каких-нибудь интервью, которые записаны на ветру, например. Это будет чистка, мастеринг, элементы сведения, кроме художественного, скорее всего.

Из фантастики, о которой я лично мечтаю, — это подгрузка нашего сознания. Я очень надеюсь, что доживу до того момента, когда меня все-таки загрузят как базу данных. Чтобы мне не пришлось писать книжки. Я хочу стать базой данных, которая могла бы дальше помогать людям знаниями. Чтобы я, как нейросеть, продолжал жить.