DJ Feel: «Главное развиваться и не тормозить!»

DJ Feel — один из самых известных и успешных российских диджеев. Он мыслит масштабно, творит широко, при этом остается верен себе. Может выпустить успешный транс-хит на лейбле диджея Тиесто, и вместе с этим записать коллаборацию с группой «Серебро». Он уже много лет организует масштабные мероприятия «Трансмиссия», которые проходят в разных городах страны, и одновременно с этим продвигает проект с филармоническим оркестром. Он восемь лет входил в сотню лучших диджеев планеты по версии английского журнала DJmag, и понимает как устроен глобальный шоу-бизнес. У Звука к DJ Feel накопилось достаточно вопросов, поэтому перед московской «Трансмиссией» Илья Воронин, журналист издания, отправился на классическое препати фестиваля, чтобы поговорить и о диджеях, и о трансе, и о шоу-бизнесе, и зачем пить чай перед трансом.

Я так понимаю, что такие встречи вы постоянно делаете перед своими «Трансмиссиями»?

— Да, это традиционное дружеское препати, которое называется «Чаепитие», чтобы все понимали, что их тут ждет. Делать мы такие встречи стали после того, как в 2009 году я возобновил мероприятия «Трансмиссия». Цель таких встреч — собрать людей разных возрастов, чтобы они смогли пообщаться, познакомиться друг с другом. Для самой первой встречи в Санкт-Петербурге я даже самовары раздобыл. Мне хотелось, чтобы люди подходили к самовару, наливали себе чаю, брали себе что-то вкусное, и разговаривали. Правда, на следующих встречах самовары уже отсутствовали — слишком уж хлопотное это дело оказалось. Но сама идея встреч перед «Трансмиссией» с тех пор так и осталась. Наши постоянные посетители знают про традицию и обычно к ним готовятся.

Но «Трансмиссия» все-таки мероприятия масштабные, как формируется костяк сообщества?

— Совсем много лет назад, в интернете существовали специализированные форумы, на них собирались фанаты, формировался костяк. Потом форумы постепенно ушли в прошлое, а наши чаепития остались чем-то вроде этих форумов. На них, как правило, собираются люди, которые регулярно ходят на все «Трансмиссии», они знакомы друг с другом.

Я заметил, что публика здесь собралась довольно возрастная...

— Так и есть. Молодежь же сейчас другую музыку уже слушает. А вся клубная культура заметно повзрослела за последние десять лет. И так происходит не только в России, но и вообще в мире. Причем в других странах еще более взрослые люди ходят на клубные вечеринки. Это абсолютно нормально. Главными потребителями клубной музыки, в частности транса, является публика старше 25 лет. Если кто-то бывал на европейских фестивалях типа A State of Trance, то там средний возраст людей — 30+.

Получается, что такие мероприятия, это что-то вроде «дискотеки 90-х»?

— В каком-то смысле. Но опять-таки это абсолютно нормально — я помню свою молодость. Для меня вся музыка, которая была записана до 80-х казалась чем-то доисторическим и неинтересным. Поэтому для сегодняшней молодежи эта музыка кажется совершенно неактуальной.

Существует теория тридцатилетних циклов в культуре. Смотри, первый рейв в России прошел 30 лет назад. Сейчас мы с тобой сидим на чаепитии и тут молодежи не видно, и ты сам говоришь, что для молодежи эта музыка не актуальна. Означает ли это, что этот условный тридцатилетний цикл подошел к своему концу?

— Я думаю, что все циклично — то вверх, то вниз. А вообще, я помню, как году в 97-м услышал интервью диджея Грува, в котором он говорил, что клубы уже не те, что все уже не так интересно. А мы же знаем, что рассвет клубного движения в России пришелся как раз на нулевые, и продолжался где-то до 2012 года. Я вообще считаю, что люди, которые находятся внутри индустрии, примерно раз в пять лет внутри себя как-то переоценивают и говорят: «Нет, уже все не то!». Потом проходит еще пять лет, и снова к таким выводам приходит. (Смеется). А в том же 97-м году эта культура еще была в андеграунде, а в 2000-х — это уже стала большая коммерческая история с фестивалями и клубами. Потом все пошло на спад. Я сейчас говорю не только про клубную музыку, а вообще про культуру как таковую. Вспомни, ведь тогда на пике творчества и Земфира была, и «Мумий Тролль», и клубная культура и рэп прокачивать начал. А уже к 2015 году уже все совсем не так — один рэп остался. Не знаю, мне кажется, что эта теория 30-летних циклов не очень рабочая. Чтобы та же клубная культура развивалась — ее должны развивать, ее должны двигать вперед яркие творческие единицы. Уровня Пола ван Дайка, Армина ван Бюрена или Скриллекса. Когда такой человек появляется, то происходит музыкальный взрыв и потом начинается активное движение. Появился Скриллекс — и раз, все стали делать дабстеп, в Штатах активно стал развиваться EDM. Стала популярна группа Pendulum — пошел в рост драм-н-бейс. Появился Моргенштерн (Признан иноагентом на территории РФ) — все ломанулись делать похожий рэпчик.

Правильно ли я понимаю, что пиком коммерческого развития глобальной танцевальной сцены можно считать выступление Тиесто на Олимпиаде в Афинах?

— Я бы не согласился. Поскольку в моем представлении в 2004 году никакого пика танцевальная сцена еще не достигла, и Тиесто не был тем Тиесто, каким он является сейчас. Он еще играл транс-музыку, которая априори не для всех. Когда он году в 2008 ушел в хаус-музыку, то свою аудиторию расширил, наверное, раз в сто. И вот тогда, году в 2010-м он и достиг своего пика. И если бы он выступил на Олимпиаде в 2010 году, то тогда его соотношение популярности и актуальности было бы более адекватным. А в 2004 году это больше было похоже на эксперимент, а не на коммерческую модель. Ведь часто бывает, когда творчество идет впереди паровоза. Ты сначала что-то делаешь, а лет 10 спустя люди только начинают понимать то, что ты все это время делал. И очень здорово, что у нас, на Олимпиаде в 2014 году в Сочи, тоже выступали два диджея — Леонид Руденко и Kto DJ. Это было очень круто, очень неожиданно и очень смело, потому что Россия страна все-таки довольно консервативная.

Ты сейчас сказал, что часто бывает, что сначала идет творчество, и только потом его догоняет популярность. Это применимо к твоей жизни?

— В каком-то смысле. Мы те же мероприятия «Трансмиссия» в Питере начали в начале нулевых, совершенно, кстати, не зная, что уже похожие мероприятия с большим успехом проходят в той же Голландии. На одну из первых «Трансмиссий» мы привозили тех же ППК, которые, кстати, и сегодня у нас будут выступать. (Смеется). «Трансмиссии» проходили два раза в год — осенью и весной. Потом на несколько лет поставили на паузу эти мероприятия, и руководство «Рекорда» поставило их на паузу. А потом, когда видимо аудитория дозрела, мы возобновили эти мероприятия.

Где-то со второй половины нулевых и ты, и Bobina, и Swanky Tunes активно бились за то, чтобы попасть в глобальный Топ 100 мировых диджеев. Какую цель ты преследовал в этом? Обычное желание из разряда «Я хочу попасть в топ 100»? Или что-то иное?

— В разные годы в чарте топ 100 от DJmag оказывались следующие артисты: Moonbeam, Arty, Swanky Tunes, Bobina, DJ Feel и Нина Кравиц. Кажется, всё. Мы с Димой (Bobina) первыми из русских диджеев оказались в этом чарте в 2008 году. Я бы сказал, что это был результат нашей предшествующей работы. Очень было здорово, что нас тогда поддержала аудитория, отдав свой голос. И процесс голосования тогда был устроен довольно непросто, что отсекало какое-то количество левых людей. Сейчас все строится через лайки на фейсбуке, а раньше нужно было зарегистрироваться, подтвердить свой голос. Я думаю, что тогда это голосование было более правильным, потому что голосовали те, кто был в теме. И в России тогда как раз танцевальная музыка была на подъеме, были свои герои — за них и голосовали! Вот и все.

Но эта машина довольно безжалостная по отношению к артисту, как мне кажется. Достаточно вспомнить историю с Авичи, которого выжали досуха.

— Так устроена любая индустрия. В этом никакого рабства. И люди на самой верхушке этой индустрии работают как проклятые. Да, у тебя бесконечное количество денег, любые твои желания исполняются по щелчку пальцев. Я думаю, что музыканты и футболисты — это боги на земле. Всем остальным не позволено то, что позволено им. Ты можешь быть самым плохим человеком, но если у тебя невероятно крутая музыка — то тебе простят все грехи. Но когда ты оказываешься на самом верху, то это очень сильное испытание. Это сложно прожить и не сойти с ума, особенно если с тобой это случилось в молодом возрасте. Даже если я буду говорить о себе, то у меня всего этого было в сто раз меньше, чем у той же группы «На-на» или Жени Белоусова. Но мне хочется думать, что испытание медными трубами я прошел достойно. Звездной болезнью я точно не страдал. Да и музыка, которой я занимаюсь, она не настолько коммерческая, чтобы раскатывать на золотом «Мерседесе».

В Топ 100 диджеев планеты ты был целых восемь лет, тебе этот чарт много дал?

— Здесь я бы хотел сказать спасибо всем, кто за меня голосовал — фактически они мне это подарили. У меня же нет каких-то суперхитов, но у меня есть история, которой я занимался всю жизнь: я продвигал транс-музыку, записывал какие-то треки, организовывал фестивали. Но хитов не было. Однако в этот топ диджеи обычно попадают благодаря своим суперхитам. Хотя раньше, например, тот же Армин или Пол ван Дайк, диджеи там скорее оказывались по идейным соображениям. Те же Саша и Джон Дигвид — у них вообще же история не про хиты была. То есть если ты попал в топ 100 диджеев, то, считай, тебе дали приз за вклад в развитие танцевальной музыки. А сегодня этот чарт от DJmag скорее воспринимается как этакая «Песня года». И я когда попал тогда в DJmag, не потому что у меня были какие-то хиты, а потому что у меня была очень активная деятельность. Фактически это был аванс, который выдали мне клабберы. Поэтому и ничего особенного этот чарт мне не дал. Если же у меня был бы суперхит, а еще ты попадаешь в DJmag, и все — тебя приглашают в Лас-Вегас и пошло-поехало. Тебя можно продать потому что у тебя есть суперхит. У меня такого хита так и не получилось, поэтому я и выбыл.

Диджейством ты занимаешься более двадцати лет. Можешь рассказать, как за это время изменилась транс-музыка?

— Транс-музыка — вещь довольно статичная. Она особо сильно меняется, в ней нет пространства для экспериментов. Да, ее стало больше, разной. И классический транс, и медленный, и аплифтинг, и псай и всякий разный. Но в принципе эта музыка довольно статичная: если послушать аплифтинг трек пятилетней давности и тот, аналогичный современный, тех же Aly & Fila, вряд ли можно будет заметить какую-то разницу. Но есть один момент — те артисты, которые сделали себе имя в транс-музыке, за это время постарались выйти из транса, потому что это узкий жанр. С трансом стадионы не собрать! Нужно делать более коммерческую музыку. И я тоже старался двигаться в этом ключе. Просто потому, что если ты не стараешься, то ты начинаешь деградировать. Если ты сидишь в своем стиле и не расширяешь аудиторию, то твоя аудитория постепенно будет исчезать: у кого-то дети появились, кому-то все наскучило и так далее. Поэтому если ты хочешь оставаться адекватным артистом, то тебе всегда надо стараться придумывать что-то новое, работать с молодыми, следить за какими-то трендами. Если ты хочешь стать новым Тиесто — то ты просто обязан так действовать. Редко у кого такое получается. Могу вспомнить из трансовиков лишь Армина ван Бюрена, который и транс делает нормальный, и для радио музыку делает приемлемую. Но для общего развития нужно взаимодействовать. Поэтому я, например, делал музыку для русского кино, с группой «Интонация» сделали музыку, которая звучит в сериале «Молодежка» (2013-2019). Наш трек с Matisse & Sadko звучит в фильме «Бой с тенью 3» (2011). С Настей Задорожной есть трек, с группой «Серебро», с Юлией Савичевой — но они все не выстрелили, к сожалению. Ну не выстрелили, ну окей, бывает!

Ты мало того, что один из самых популярных диджеев на русской танцевальной сцене, но и занимаешься этим уже несколько десятков лет. Как ты думаешь, сколько в среднем лет диджей может существовать на сцене? Это ведь довольно изматывающая профессия.

— Мне кажется, тут вопрос сугубо индивидуальный. Посмотри на Дэвида Гетта, который в свои 50 с чем-то лет отлично прокачивает Tommorowland. Но я считаю, что диджей сегодня стал той профессией, когда возраст уже не важен. Это как с рокерами: группа «Алиса», например, как была крутой тридцать лет назад, так крутой она и осталась. То же самое и с людьми на танцполе, которые танцуют и не испытывают ощущение, что для них играет какой-то дед. Тут проблема в том, что многие диджеи не развиваются — они как начали играть какую-то музыку, когда им было лет 20, так всю жизнь ее и играют, переходят из клуба в клуб и иногда играют на корпоративах. А ведь за это время ты должен был постараться выйти на другой уровень — обрасти гастролями в разных городах, тебя должны узнавать в лицо. То есть ты должен постоянно развиваться. Диджейство, как и любая другая творческая профессия может тебя легко съесть, если ты будешь 30 лет одним и тем же заниматься. И вот это здорово может демотивировать.

Диджей в 2022 году какое место занимает в иерархии индустрии развлечений?

— Тут интересная есть штука: если ты смог каким-то образом трансформироваться из диджея в музыканта, записывающего хиты для широкой аудитории, то тут перед тобой раскрываются совершенно новые перспективы. Вот есть, например, такой дуэт Filatov & Karas. В двухтысячные они были диджеями, не самыми известными, но тем не менее. Или те же Swanky Tunes опять-таки. И вот когда Filatov & Karas позволили себе записывать коммерческие треки, у них пошли хиты, один, второй, третий. И вот теперь у них «Золотой граммофон», И тогда перед тобой открывается масса возможностей. Я думаю, что сейчас Filatov & Karas являются самыми дорогими российскими диджеями. И они могут позволить себе развиваться дальше. То есть диджеи не побоялись, переключились на поп-музыку и обрели новую возможность. Поэтому, я думаю, что современный диджей — это все тот же человек, который играет в клубах, побуждает людей танцевать. Но такой диджей находится в своего рода оковах и рамках клубной среды, получает не очень большие деньги, особо не двигается, но ему и так нормально. А есть другие типа как Filatov & Karas, у которых получилось стать очень большими артистами. Тут главное не бояться пробовать и расширять. Как говорил Уолт Дисней: «Нужно зарабатывать деньги, чтобы снимать еще более красивые мультфильмы».

А ты стараешься придерживаться этого выражения Диснея?

— Я не настолько талантлив, как те же Filatov & Karas, чтобы писать такие классные треки. (Смеется). Но я стараюсь не сидеть на месте, развиваться. Я, например, уже несколько лет делаю проекты с оркестром — даю концерты в филармониях, играю на днях городов, играем переработки классической музыки для совершенно новой аудитории. Главное развиваться и не тормозить и все будет хорошо!