«Транс жил, жив и будет жить!»: Александр Попов и Roman Messer о настоящем трансе

Электронная музыка известна тем, что в ней вечно возникают новые жанры или интересные ответвления уже сложившихся. Одним из самых популярных направлений в этой области является транс, который для непосвященного может показаться отдельным миром со своими звездами, премиями, фестивалями и прочей инфраструктурой. Российские продюсеры в этом мире играют настолько заметную роль, что некоторые критики говорят о существовании русского транса. Главный редактор блога Звука Илья Воронин встретился с двумя известными российскими продюсерами Александром Поповым и Романом Мессером, чтобы подробнее поговорить с ними о трансе и окружающем мире.

Недавно я разговаривал с вашим коллегой, DJ Feel, и он сказал, что несмотря на свою популярность, транс — это довольно узкий жанр, который сложно назвать супер коммерческим. Вы оба — продюсеры, специализирующиеся на транс-музыке. Поэтому наш разговор я хочу начать с простого вопроса: как поживает транс-продюсер в 2022 году?

Александр Попов: — По-разному. Все-таки за последние два года, начиная с пандемии, все довольно серьезно изменилось и вообще продолжает меняться. Перестраиваются бизнес-процессы, все довольно динамично. Но в нашей стране, как мне кажется, есть несколько артистов, которые сумели создать себе имена известные в мире. Это значит, что русский транс существует, он жив. И тот факт, что в Москве проходит фестиваль «Трансмиссия», на который собралось несколько тысяч человек, свидетельствует о том, что эта музыка жива, у нее есть свой слушатель. Но да, это нишевая музыка, я бы не сказал что коммерческая. Все-таки, это один из видов электронной танцевальной музыки. Я бы даже сказал один из столпов: хаус, техно и транс. Это жанр-донор, который очень много давал и продолжает давать различным жанрам различные элементы, идеи. И российский транс-продюсер продолжает существовать всему вопреки и делать свое дело. Мне кажется, что сейчас самое время развивать локальную сцену, поскольку в последние годы, как мне кажется, электронная музыка в нашей стране была представлена не так ярко.

Roman Messer: — Мне кажется, что здесь все в первую очередь зависит от продюсера, насколько он отдается тому, чем занимается. Для многих же это просто хобби! Мне кажется, что транс был популярен, когда звучал в эфирах Di.Fm и радио «Рекорда» в середине нулевых. С той поры осталась большая часть аудитории, наверное поэтому средний возраст фаната транса — лет 35...

Попов: — ... когда в 2012 году я впервые играл в Голландии, то там средний возраст публики — лет 37. Мы просто сейчас проходим то, что проходили они чуть пораньше.

Messer: — Да-да, но я хочу сказать что сейчас чуть попроще тем артистам, которые начали раньше. Я, например, свою карьеру начал в 2011-2012 годах. И прошло лет 10 с того момента, когда я могу сказать, что у меня появилась своя аудитория, не только русская, но и зарубежная. Появились возможности взаимодействия с различными музыкальными сервисами. Наши треки регулярно попадают в различные тематические плейлисты, какие-то чарты. Одним словом, терпение и труд все перетрут. Я думаю, что сейчас могут какие-то проблемы испытывать те, кто в свое время не успел или не смог реализовать свои амбиции. Про российский рынок в целом я скажу, что он довольно крупный. Если посмотреть на плейлисты радишоу ASOT, то там регулярно появляются артисты из России — это говорит о том, что в стране много артистов, много специализированных лейблов. И это радует. Каждый год появляются новые имена, многие из которых не исчезают куда-то, а показывают прогресс. Например, могу выделить таких ребят, как White Out, Руслан Родригес. Но да, для артистов сейчас наступили непростые времена, хотя люди все равно стараются что-то делать, не опускают руки. Например, многие помнят, что транс изначально был быстрой музыкой — 138 bpm, в духе Rank 1, Пола Ван Дайка, Thrillseekers, тот самый добрый транс, который потом здорово мутировал. Но сейчас, и это мне нравится, что все возвращается к тем самым корням — легкая, быстрая музыка, аплифтинг. Я как раз работаю в этом жанре, и мои треки набирают достаточное количество прослушиваний, хотя свою музыку я считаю андеграундом. И когда ее начинают активно слушать, то ты понимаешь, что этот жанр не умер. Транс жил, жив и будет жить! Эту музыку люди слушают по всему миру! Это здорово вдохновляет.

_Но я не думаю, что российская сцена может похвастаться своими размерами. Как в такой ситуации выжить русскому продюсеру? _

Messer: — Согласен, что не очень большая сцена, но, давай вспомним Армина, Пола ван Дайка или того же Тиесто. В чем их главное преимущество? В наличии хорошей команды — это очень важный плюс.

_Согласен, но профессионалам нужно платить деньги. А откуда возьмет русский продюсер эти деньги, если русская сцена небольшая? _

Messer: — За деньги хит не сделаешь! Тут дело в другом — нужно прежде всего сформировать некую идеологию. Из чего вообще что-то рождается? Из идеи! Вполне возможно, что человеку не нужны деньги, ему просто нравится этим заниматься. И только потом, когда человек вложил в это всё душу и упорство, деньги появляются. Главная проблема многих артистов в том, что все всегда хотят много денег, причем сразу! Выпустили один релиз и сразу вопрос — когда ждать роялти? Но правильный подход должен быть другим: поставил себе цель, собрал команду, сформировали идеологию. Например, оживить транс, вывести его на первые позиции в России, сделать транс самой популярной танцевальной музыкой. А не просто привезти известного хедлайнера и устроить пати. Это тупиковый вариант. А надо идти долгим и тяжелым путем — искать людей, собирать свою команду единомышленников. И сейчас, как мне кажется, самое время, чтобы люди сплотились.

_Окей, еще немного побуду адвокатом дьявола. Допустим мы с вами втроем сплотились, но на что мы будем жить? _

Попов: — Давай я расскажу на примере своей деятельности. Я всю жизнь занимался только музыкой. В 16 лет я осознал, что хочу быть диджеем и понял, что транс — это моя страсть. Первые лет пять, наверное, я вообще не думал зарабатывать на этом. Удивительная штука, что если ты ставишь задачей как-то монетизировать свои занятия, то так или иначе находится возможность. Мы начали делать вечеринки, на которых и выходили в плюс, и попадали в минус. Мы выросли из крошечных промоутеров до самой крупной команды в Поволжье. И это все силами небольшой команды единомышленников, которые делали мероприятия на 10-12 тысяч человек. Я тогда заработал первые приличные деньги, купил квартиры-машины. Параллельно я писал музыку, не веря в то, что лишь одной музыкой можно достойно обеспечить свою жизнь. В моей жизни появился мой товарищ, земляк Arty, который в свое время сделал, кажется, самую яркую карьеру из всех российских продюсеров. Он вообще двигался по-своему. Он поставил себе цель — сломать систему. И у него получилось — за три года, пацан из города Энгельс пробился. Сидел круглосуточно за компом, штампуя треки, рассылая по всем возможным лейблам, получая миллионы отказов. И он добился мощных результатов, тем самым вдохновив меня. И я с 2011 года упорно начал двигаться в этом же направлении. Я начал заниматься тем, что называется гост-продакшен, и чем сегодня занимается огромное количество талантливых российских артистов. И уже потом в моей жизни возникла Armada, где я 10 лет просуществовал на эксклюзиве и выпустил там два альбома, запустив с ними лейбл. И я могу сказать, что можно все — главное, чтобы было желание. А не просто — я сейчас запишу хит, меня полюбят девушки, будут лайкать в Instagram (запрещен в РФ; принадлежит корпорации Meta, которая признана в РФ экстремистской) и заработаю кучу денег. Вот когда такой настрой, то скорее всего ничего не получится. Деньги приходят к честным.

_Мир электронной музыки — он огромный. Но вы выбрали для себя довольно узкое направление. Не боитесь ли вы, что в какой-то момент вы устанете от этой музыки или разочаруетесь в ней? _

Messer: — Помню, когда только начинал, уже тогда были комментарии, мол, все, транс умер, музыка уже совсем не та, что раньше. В чем самый мощный плюс транса? В том, что там есть свое коммьюнити! Я считаю, это главная фишка этой музыки. Оно очень дружелюбное, открытое. Саша много где выступал, не даст соврать! Ни в одном другом жанре ничего подобного нет.

Попов: — Самое название жанра — транс — оно во много оправдывает смысл этой музыки. Мне кажется, что этой музыке не повезло отчасти с названием, потому что она отталкивает обывателя. Но уж так сложилось, что теперь. Хотя в самом трансе много названий — и дрим-транс, и прогрессив, и псай. Но это, повторюсь, жанр-донор. Сколько современных техно-треков по своей структуре и посылу построены буквально по канонам классического транса! Многие вообще берут старые трансовые треки и делают из них современные техно-треки. Такой симбиоз прошлого и настоящего получается.

Messer: — Я бы сказал, что транс это даже не совсем танцпольная музыка — ее нужно прежде всего слушать, эта музыка позволяет людям жить, справляться с какими-то сложностями, вдохновлять. Можно уехать куда-нибудь в горы, надеть наушники и включить транс — и ты получишь волну эмоций.

_На вас как-то пандемия повлияла? _

Попов: — Значительно. Причем сначала прибило эмоционально, а потом начинаешь что-то делать. Я за это время много хорошей музыки написал, но пока ее придерживаю.

_Трансом вы занимаетесь лет двадцать. Как бы вы могли описать эволюцию этого жанра за это время? _

Попов: — Первым на ум приходит Children Роберта Майлза. Этот трек очень серьезно повлиял на многих. Потом Тиесто всех потряс с альбомом Just Be, который, кстати, отлично слушается и сегодня. Потом транс доказал свое превосходство, когда Армин стал пятикратным диджеем мира, который и закрепил транс на Олимпе. Расцвет мелодичного транса, конечно, пришелся на нулевые: и Армин со своими альбомами, и Above & Beyond c Anjunabeats. Это все продолжалось где-то до середины десятых годов, пока не грянул EDM-бум, который затмил транс-музыку. Тут стоит вспомнить и шведов, и Авичи. Но они, если вслушаться в их музыку, очень много взяли из транса. В их музыке гораздо больше транса, чем хауса, из которого они все вышли. А потом транс продолжил эволюционировать, вкрапляя различные поджанры: когда у Гаррикса пошел bigroom, стало много бигрум-транса, потом возник ренессанс гоа- и псай-транса, а сейчас транс является донором модного жанра под условным названием melodic techno. А на самом деле это же по звучанию классический прогрессив-транс 2007 года, то что издавал когда-то Маркус Шульц.

_Транс-музыка оказывает какое-нибудь влияние на поп-музыку? _

Попов: — Сейчас скорее нет. Люди, которые пишут то, что называют «дип-хаусом», свои идеи черпают скорее из коммерческой танцевальной музыки, которая сейчас оккупировала верхушку чартов стримингов. А транс все-таки это очень нишевая история.

Messer: — С другой стороны, взять «Руки Вверх!» — это же транс на 140 bpm, с добрыми и цепляющими мелодиями. Та же самая «Акула». Или «Монокини» — это же транс-трек с русским вокалом. Но в массе своей, современные звезды, тот же Элджей, они скорее тяготеют к дип-истории. Хотя в современной музыке все меняется просто очень стремительно. Кто-то где-то найдет интересное решение — и вся поп-музыка обратит внимание на транс.

_Вы говорили, что занимаетесь гост-продакшеном. Значит к вам еще никто со стороны поп-музыки не обращался? _

Попов: — Да, повторюсь, потому что это очень нишевая музыка, которая в собственном вакууме существует.

_Вы много выступаете и в России, и за ее пределами. Есть ли какие-то различия в восприятии музыки у русского слушателя и зарубежного? _

Попов: — Везде все очень по-разному. Публика американская и публика китайская вообще между собой не имеют ничего общего. Аудитория условного Туниса или условного Азербайджана — та же самая история. Если мы говорим об англоговорящих азиатских странах, Малайзия, Индонезия, то там, как правило, хорошо следят за музыкой, подпевают под треки. А в Китае, например, наоборот. Это же вообще до пандемии был главный рынок танцевальной музыки. Она там считалась чем-то модным, классным. Русская же публика — она очень к нам лояльна.

Messer: — Мне кажется, что русскому человеку больше всего нравится классический мелодичный транс, с золотыми хитами и вкраплениями нового. Аудитория же, как я говорил, возрастная.

То есть на транс-вечеринки молодежь не ходит?

Messer: — Нет, почему, ходит, но ее не так много. В этом-то и основной вызов перед нами — как заинтересовать молодежь. И вот поскольку большая часть посетителей русских транс-вечеринок люди в возрасте, то они хотят услышать музыку своей молодости, что-то для души. Многие ходят даже не ради танцев, а просто послушать музыку, которую для них играет автор.

_Существует ли такое понятие, как русский транс? _

Попов: — Конечно!

Messer: — В такой музыке есть душа. Эдуард Артемьев, он хоть и не писал транс, но сколько придуманных им мелодий ушло в транс!

Попов: — В России огромное количество очень талантливых композиторов, у нас серьезная музыкальная культура, поэтому транс, как самый широкий жанр в электронной музыке с точки зрения композиторских решений, позволяет современным ребятам раскрываться как композиторам. Я думаю, что в свое время российские продюсеры реально влияли на изменение звучания. Тот же Arty, который просто сломал звучание Anjunabeats, потому что то, что выходило там до него, и то что после — это две большие разницы.

_Вашу музыку можно назвать русским трансом? _

Messer: — Да, наверное, можно. Потому что когда ты делаешь трек, и потом тебе стараются подражать, то, значит, можно сделать вывод, что ты как-то влияешь на кого-то.

Попов: — А вообще я скажу так: не надо думать, русский ты транс делаешь или нет, а надо получать удовольствие от этого процесса, чтобы музыка и дальше шла от души и от сердца. Если ты делаешь честно, то все у тебя обязательно получится.