Вспоминаем легендарный образ Пьеро Александра Вертинского

Сцена влекла Александра Вертинского с самого детства. В школьные годы он подрабатывал статистом в киевском театре Соловцова и не раз писал рецензии на выступления певцов и актеров. Правда, серьезно заняться театром у будущей звезды поначалу не получалось. Вертинский продавал открытки, работал грузчиком и даже бухгалтером в гостинице, но нигде не находил своего места.

Это место нашло его само. В начале прошлого столетия театр, как выразился писатель и сценарист Николай Шебуев, «беспокойно заерзал». Этому искусству нужны были новые формы и жанры, которые разительно бы отличались от классических, уже приевшихся установок. Так свет увидели театры миниатюр — своеобразные «гибриды» кабака и цирка.

В нужное время в нужном месте появился и Вертинский. С напудренным лицом и в широких штанах, его первыми увидели москвичи в 1915 году. Дебют начинающего артиста состоялся на сцене театра Марии Арцыбушевой с залом всего на 300 зрителей. Сначала он выступал там за бесплатные обеды, а затем и за жалованье.

История великого «русского Пьеро» началась с этого небольшого местечка на углу Тверской улицы. Тогда знаменитый номер Вертинского назывался «Песенки Пьеро». Причем этот Пьеро был совсем не тот, каким его привыкла видеть аудитория. Он не вел себя как изворотливый слуга-буффон, похожий на Педролино из итальянской комедии масок. Ровно так же он не выглядел и отвергнутым влюбленным, каким его представил французский мим Батист Дебюро.

Образ печального клоуна Вертинский перевез и в Петроград. Там его встретили в «Павильоне де Пари» — маленьком театре миниатюр, открытом в пристройке к «Дому с четырьмя колоннадами» в самом центре города. По воспоминаниям театрального режиссера Эммануила Краснянского, карьера Александра Николаевича на самом деле началась именно здесь. Тогда на одной из афиш появился номер с названием «Ариетки Пьеро».

Так или иначе, Вертинский довольно быстро полюбился зрителям обеих столиц. А все потому, что он представил совершенно нового Пьеро. Артист выходил на сцену с нарисованными бровями, в кружевном жабо и темной шапочке, а его меланхоличную фигуру неизменно освещал луч тускло-голубого света. Он исполнял трагические песенки-новеллы, в которых было много отсылок на поэзию Серебряного века. Взять хотя бы грим: маску стремились примерить на себя и литераторы той эпохи. Разумеется, не в прямом смысле слова — здесь скорее речь идет о поиске собственной изюминки, которая выделила бы поэта среди остальных. Так, Александр Блок носил бархатную блузу, Игорь Северянин часто принимал экстравагантную позу, а Владимир Маяковский любил надевать желтую кофту. К слову, последний называл героя нашей статьи «большим поэтом». Такую похвалу могли получить от него далеко не все.

Подобно своим коллегам по словесному искусству, Вертинский искал свое сценическое «Я». По воспоминаниям мэтра эстрады, его выбор был сделан совершенно случайно. Во время Первой мировой войны он, на тот момент 25-летний вольный творец без постоянного места работы, попал в санитарный поезд. Иногда юноша вместе с другими добровольцами давал концерты для раненых. Будучи очень стеснительным, он придумал себе грим, который помогал ему раскрываться перед зрителями. Так и родился Пьеро — наивный страдалец, не чуждый между тем восторгов и грез.

В 1917 году в творчестве Вертинского начала звучать гражданская тема. Тогда появилась черная версия Пьеро. Свинцовые белила сменились маской-домино, а белый костюм внезапно стал темным. Сам персонаж сделался более ядовитым и саркастичным. Немногим позже артист и вовсе отказался от маски и сменил черное одеяние ностальгического шута на фрак.

Спустя какое-то время Вертинский перестал гастролировать на родине. Однако его знаменитый Пьеро надолго остался в сердцах отечественных зрителей. Недаром Федор Шаляпин однажды окрестил Вертинского «великим сказителем земли русской».