Магия фрагментов: как режиссер Алексей Балабанов работал со звуком

Не секрет, что Балабанов часто переозвучивал артистов своих картин, решив это заранее. Таким образом он как бы «составлял коллаж героя», собирая характер из отдельных частей. Известно, что к актерскому труду режиссер относился скептически: не любил объяснять задачи, не одобрял импровизаций. Поэтому подобная «творческая манипуляция» кажется логичной. Из самых впечатляющих примеров метода: озвучка персонажа Виктора Сухорукова в «Брате» (1997) и «Брате 2» (2000) Алексеем Полуяном, известным по роли капитана Журова в «Грузе 200» (2007) — одного из самых жутких персонажей, созданных Балабановым.

Черты этого приема «склеивания» прослеживаются и в использовании режиссером саундтрека. В более ранних фильмах он добавлял в картины уже существующий музыкальный материал. Доказательство тому дилогия о Брате, куда Балабанов, по собственным же словам, «напихал музыки сколько влезет». Композиции Nautilus Pompilius, «Би-2», Земфиры, Чичериной, «Сплина» и других важнейших рок-исполнителей той эпохи становились отдельным героем повествования, вплетались в ткань фильмов не только звуком, но и в виде персонажей — недаром на экране появляется Вячеслав Бутусов, а затем и представительница «ненастоящей музыки» Ирина Салтыкова. В последней ленте автора «Я тоже хочу» (2012) музыкант, Олег Гаркуша из «АукцЫона», и вовсе сделан одной из главных фигур. Он исполняет песню на стихи самого режиссера, представляя в каком-то смысле его альтер эго.

Кроме того, музыка воплощается у Балабанова в физических предметах: плеерах и CD в «Брате», граммофонах в «Счастливых днях» (1991), пластинках в «Про уродов и людей» (1998) и так далее. Музыка окружает героев, характеризует их и защищает. Особенно важным это покажется, если заметить, что вербальное наполнение картин режиссера очень скудно. Люди часто молчат, не могут найти общий язык, наталкиваются на языковой барьер. Эта часто представляющая опасность бессловесность заполняется музыкой мира, куда помещены персонажи.

При этом неправильно думать, что музыка у Балабанова —всегда стопроцентное отражение культурного фона. В «Грузе 200» она становится контрапунктом ужаса. Одна из самых известных сцен фильма — проезд Журова и его жертвы Анжелики под песню Юрия Лозы «Плот». Путешествие навстречу кошмару под композицию о надежде. От такой горькой «шутки» реальность становится весьма условной. Саундтрек иллюстрирует сюжет, но не пытается что-то сказать о времени действия.

Сам Балабанов говорил, что тексты треков в его кино не имеют значения. Учитывая это, роль музыки у режиссера видится еще более магической. Звучащая композиция — не просто слово под аккомпанемент, а целый отдельный мир, входящий в особое взаимодействие с героем. С тех пор столь же чуткого отношения к музыке в российском кино пока не встречалось. Возможно, для этого нужно вновь увидеть на экране что-то ценное в простом CD-плеере.