Семь цветов музыки: как связаны звук и радуга

Приятно после проливного дождя различать в долгожданной радуге семь четких цветов. Но не всегда их количество было таковым. Важную роль в появлении недостающих оттенков сыграл, как ни странно, звук.

В «средневековой радуге» различали всего пять цветов. Все изменилось только в 1666 году, когда Исаак Ньютон провел свой знаменитый опыт с преломлением солнечного луча через призму. Получив цветные полосы, ученый предположил, что каждый оттенок определяется длиной световой волны. Это натолкнуло его на мысль об одинаковой природе цвета и звука. Так как в октаве семь нот, Ньютон добавил в свою радугу два новых цвета: оранжевый и индиго. Так цвета распределялись на манер музыкального аккорда.

Эта теория «спектр-октава» дала толчок теории светомузыки, которую в XVIII веке развил Луи Бертран, изобретший цветовой клавикорд. На этом инструменте нажатие клавиши порождало цветовые полосы на специальном экране. Причем, чем более низкой частоты был звук, тем более длинные оптические волны ему соответствовали.

Критика последующих лет утверждает, что связь между цветом и звуком носит больше субъективный, чем научный характер, за исключением явлений вроде блеска молнии, предшествующего раскату грома. Однако цветомузыкальные произведения продолжают создаваться (в России с мощной подачи Александра Скрябина), а «цветной слух» синестетов, которому мы посвящали отдельную статью, имеет вполне четкое биологическое обоснование.

Так что почему бы не «звучать» и радуге, если когда-то она была «небесной октавой».