Шевелюра художника, мозг ученого: что связывало Альберта Эйнштейна с музыкой

Главной любовью Альберта Эйнштейна была наука. Но музыка, а если точнее, скрипка по прозвищу Лина, была его любовницей.

На том, чтобы шестилетний мальчик освоил сей жалобный инструмент, настояла его мать — сама заядлая пианистка. Порой она сажала сына рядом с собой за рояль и они играли в четыре руки.

Эльза, вторая жена Эйнштейна, вспоминала, что иногда игра на инструментах помогала ему размышлять. Ученый мог усердно работать, но, наткнувшись на трудную задачу или неразрешимый вопрос, неизменно вставал из-за стола и шел музицировать. Возвращаясь к формулам, он всегда имел при себе то, что искал. В старости Эйнштейн отдавал предпочтение роялю, так как из-за нарушений в движении левой руки ему было тяжело играть на скрипке. По Лине, своей любимице, прошедшей с ним десятки камерных концертов и выступлений в гостеприимных домах, он очень тосковал.

Ученый не только с упоением музицировал, но и был вдохновленным слушателем Моцарта, Шуберта и Баха. О творчестве последнего Эйнштейн однажды заметил:

А вот музыку Бетховена, Шумана и Вагнера, при всем уважении к величию их личностей и признании их заслуг, он так и не понял. Объясняя, что с ними не так, ученый подбирал самые критичные выражения. Например, «музыкальная личность Вагнера» вызывала у Эйнштейна отвращение, хотя изобретательность композитора была ему симпатична. Композиции Клода Дебюсси, по мнению Эйнштейна, были «полны цвета, но лишены структуры» и потому не могли пробудить в его душе энтузиазм.

Ученый был уверен, что у искусства и науки одна и та же цель: отвечать на вопросы, не имеющие ответов. Физика раскрывает загадки природы, а музыка — человеческой души. Похоже, он был первым из тех, кто показал, что необязательно быть исключительно технарем или гуманитарием: в конце концов, рациональное и творческое — это две стороны одного мозга.