Вакханалия на танцполе: 100 лет танцевальной музыки через призму самых диких вечеринок

1920-е — джаз

После каких-то тяжелых испытаний, будь то война, эпидемия или какой-нибудь экономический кризис, общество всегда начинает раскрепощаться сверх меры, словно добирая то, что было недоступно. Первая мировая война тяжело перепахала Старый Свет. Европа лежала в руинах, перекраивалась политическая карта мира, но побежденный Берлин уже считался секс-столицей планеты. Сюда за самыми разными наслаждениями и тотальной свободой съезжались люди со всего света. Ради них работали гигантские дворцы удовольствий вроде Haus Vaterland, занимавший целый городской квартал и обслуживавший до 6 000 посетителей в час. В городе действовали многочисленные специфические клубы, работали тысячи борделей.

Популярности Берлина способствовала еще и дешевая дойчемарка, которая наряду с советским рублем была самой нестабильной — и очень дешевой — валютой того времени. Американцы ехали в Берлин и Париж по разным причинам. Кто-то за сексуальной свободой, невозможной в его родной стране. Кто-то из-за расовых притеснений, как многочисленные чернокожие джазмены, уставшие от политики сегрегации и хотевшие нормальной жизни. Многие из них оседали в Париже, еще одной тусовочной столице того времени. В городе тогда проходило великое множество вечеринок разной степени разнузданности. Тон здесь задавали ежегодные события вроде Bal Negre или Four Arts Ball, которые устраивали парижские студенты-художники. До нас дошли воспоминания участников вроде американского поэта Гарри Кросби, который на бал 1927 года придумал себе костюм с семью мертвыми голубями и мешком с десятью живыми змеями. «В час ночи началось НЕЧТО, — напишет он потом. — Совершенно обнаженные мужчины и женщины танцуют, мотаются туда-сюда... Я открыл мешок и с высоты нашей ложи высыпал вниз десять змей. Крики, вопли. Позже я присел рядом с пухлой барышней, которая давала грудь одной из змей. Боже мой!»

Главной музыкой того десятилетия был, естественно, джаз — самая скандальная, самая яркая, самая ненавидимая и самая любимая музыка «ревущих двадцатых», как потом окрестили это десятилетие. Эта грохочущая какофония, как нередко описывали ее современники, как нельзя лучше подходила под все происходящее. Как будто «вчера» не хотелось вспоминать как страшный сон, «завтра» не существовало, и было лишь одно «сегодня», которое следовало утопить в гедонистическом угаре. Закончилось это десятилетие с началом Великой депрессии в 1929 году. В Германии к власти пришли нацисты, и людям стало уже не до веселья.

1930-е — свинг

Нацисты ненавидели не то что джаз, а вообще любую современную танцевальную молодежную музыку. В нее и оформился свинг, появившийся в 1930-е в Америке и практически сразу попавший в Старый Свет. «У негра — выраженное чувство ритма, то есть его "искусство" — врожденное, от природы, но оно оскорбляет наши чувства. Разумеется, такому место у готтентотов, но уж никак не в германских танцзалах», — объяснили запрет в Германии лидеры гитлерюгенда.

Тем временем в самой Америке на почве свинга возникла удивительная молодежная субкультура под названием джиттербаги, это слово можно дословно перевести как «нервный». Один из главных музыкальных кумиров той эпохи Бенни Гудман вспоминал, как впервые увидел настоящего джиттербага: «Один танцор начал "съезжать с катушек". Он закатывал глаза, мотал руками-ногами, как мельница в бурю, — двигался в ритме музыки, получалось, как у вращающегося дервиша».

Несмотря на яростно ритмичный свинг, который звучал на вечеринках джиттербагов, секса как такового там не было. Многим фанатам этой культуры было примерно лет 16. Молодежь все еще находилась под полным контролем взрослых, которым еще нужно было как-то выживать в сложные времена полыхающей Великой депрессии. «Молодые очень рано начинают стремиться к независимости. Им видятся клубы Гарлема и Виллиджа — миражи безграничной свободы. Они страстно желают побывать в важных местах Нью-Йорка, потому что, по слухам, там собираются их свободные старшие товарищи. Один заход на ту запретную территорию — и ты как будто получил медаль взрослого. Важно быть на волне. На волне — это теперь их любимое выражение», — описывал настроение в этой тусовке журнал Vogue в середине 1930-х. Волна популярности джиттербагов закончилась одновременно с началом Второй мировой войны, когда всем уже стало не до танцев и веселья.

1940-е — свинг

Запретный плод, как известно, сладок. Свинг, как и любая другая американская, а следовательно, «черная» музыка, был запрещен нацистами, и за соблюдением этого запрета они следили очень тщательно. В Германии безжалостно подавляли небольшие и безобидные группки фанатов этого направления — их называли свингюгенды. В оккупированной Франции среди местной молодежи даже возникла собственная субкультура, члены которой таким образом, пусть и ненасильственно, противостояли оккупационному режиму. Себя они называли зазу, в честь песни Кэба Кэллоуэя 1933 года Zah Zuh Zah, и уделяли максимальное внимание своему внешнему виду. Это было и непросто, и очень опасно — за внешний вид легко можно было загреметь в концлагерь.

Несмотря на тотальный запрет джаза и свинга, зазу, многие из которых были членами Сопротивления, умудрялись устраивать нелегальные вечеринки. За толстыми ставнями при тусклом свете они слушали новоорлеанский джаз и свинг, не опасаясь, что им кто-то помешает. В этой пьянящей атмосфере свободы они вели себя как шаловливые подростки, а не как покорные рабы нацистов, заканчивая подчас вечеринку полным дебошем. Символично: сознательное веселое разрушение при режиме, который проповедовал смирение и покаяние.

1950-е — рок-н-ролл

Как и термин «джаз» нес в себе коннотации со словом «секс», так и слова «рок» и «ролл» среди чернокожей молодежи тоже обозначали сексуальные намеки. Эти словечки часто употреблялись джазовыми и ритм-н-блюзовыми музыкантами с начала двадцатых годов. Так что словосочетание рок-н-ролл пошло в народ неспроста. Укоренилось оно с легкой руки радиодиджея Алана Фрида, радиопрограмма которого называлась The Rock’n’Roll Party. В эфире он ставил музыку чернокожих для белой молодежи. Потом, продолжая популяризировать это звучание, он стал устраивать многотысячные вечеринки с аналогичным названием. Все, что проходило на этих вечеринках, сегодня нам показалось бы излишне пуританским, но американская общественность выступила резко против. В некоторых городках дело дошло до того, что были изданы специальные указы, в которых говорилось, что люди младше 18 лет на танцы должны были приходить только в сопровождении взрослых.

Удивительно, но с американской общественностью был согласен и их политический противник по другую сторону океана — Советская власть. Увлечение рок-н-роллом в СССР строго порицалось обществом, эту музыку вовсю громили в фельетонах и журнале «Крокодил». Однако даже в таких ситуациях находились люди, которые любили прожигать свою молодость, пусть это и происходило на частных квартирах своих высокопоставленных (как правило) родителей. Этих людей даже называли презрительным словом «стиляги». Это были крайне ярко — особенно по серым советским меркам — одевавшиеся люди, которым дружинники могли сделать замечание по поводу возмутительного внешнего вида, а девушки могли бросить в спину что-то вроде «я не лягу под стилягу».

1960-е — рок-музыка

К началу 1960-х годов Кен Кизи уже был писателем с именем. Он только что опубликовал свой роман «Пролетая над гнездом кукушки» и мог позволить себе ни о чем не думать. Вместе со своими друзьями он придумал тусовку «Веселые проказники». Они раскрасили свой микроавтобус в кислотные цвета (нонсенс для того времени) и поехали куролесить по стране. Так началась эпоха битников, породивших хиппи, в свою очередь породивших рок-музыку. Вечеринки, которые устраивал Кизи с приятелями, назывались Acid Test. Они служили примером для остальных, кому тоже было интересно расширить свое сознание. С известными допущениями можно сказать, что рок-музыка выросла из вечеринок — лондонских UFO и Middle Earth и американских Acid Test, главными героями которых были Grateful Dead. «Немой от изумления Аллен Гинзберг бродил в белом больничном халате, — писал Чарльз Перри в журнале Rolling Stone. — Вокруг были все эти... ненормальные... люди, одетые в старинные платья с узорами "огурцы", космические скафандры, разрисованные лица и перья в волосах, все они танцевали».

За безопасность на этих мероприятиях отвечали печально известные байкеры из «Ангелов ада». Например, британские вечеринки UFO привлекли внимание полицейских из близлежащего участка. Чтобы решить, кто рискнет туда отправиться, полицейским пришлось тянуть жребий. «Главная опасность исходила от сошедших с ума от кислоты "Ангелов ада", — писал журналист NME. — Пропагандируя мир и любовь, они старались поцеловать взасос каждого попадавшегося им на пути полисмена». Высшей точкой 1960-х стало «Лето любви», лето 1967 года, когда в Сан-Франциско в поисках свободной любви и запрещенных веществ со всей страны съехались десятки тысяч человек. Все происходившее было украшено фестивалем в Монтерее, на котором выступили едва ли не все будущие классики рок-музыки. В том числе Джими Хендрикс и Дженис Джоплин.

1970-е — диско

Любовь — главное качество диско-музыки, зародившейся на диджейских сетах начала 1970-х в небольших нью-йоркских клубах для своих. Там собирались разного рода меньшинства. Все главные гимны диско-музыки посвящены любви. «Love Is The Message» MFSB и Love To Love You Baby Донны Саммер. Причем последняя была исполнена настолько провокационно, что вызвала целую бурю негодования и обвинений в распущенности и открытой рекламе секса. Love to Love You Baby, в которой было четыре минуты оргазмических стонов, предлагала радикально иную запись сексуальности: женских удовольствий и фантазий. Эту песню с огромной радостью встретили люди на танцполах диско-клубов, в которых секс не просто приветствовался, а был желанен.

«Спиртное можно было покупать с 18 лет, поэтому жизнь била ключом, было больше энергии, больше людей тусовалось. Секс был повсюду. Если зайти в укромный уголок в клубе, ты обязательно натыкался на парочку, которая этим занималась», — вспоминал Дэн Пуччарелли, диджей одного из нью-йоркских клубов. Ему вторит и завсегдатай легендарного клуба Paradise Garage Джим Фельдман: «В "Гараже" был скрытый сексуальный подтекст, но никто никого не клеил. Секс был подчинен музыке и находил свое воплощение в танцах. Это было похоже на секс со всеми — очень объединяюще». Тему секса потом многие использовали, в том числе и французский продюсер Черроне в своем суперхите Love In ‘C’ Minor. Он начинается с интересного диалога трех женщин на тему того, как подцепить мужчину. Когда француз поворачивается к ним, одна из женщин восклицает: «Деньги — это еще не все, что у него есть. Посмотрите, что у него спереди. И это не банан!» По мере того как усиливается ритмическая пульсация, трио достигает одновременного оргазма, крича: «Не останавливайся!», «Прямо здесь! Прямо здесь!», «Сделай это! Сделай это! Сделай это! Сделай это!» и «О, Черрооооннеее!». Это была Донна Саммер, помноженная на три. Плюс один.

До СССР диско-мода докатилась уже под конец существования этого жанра — звезды евродиско Boney M выступили в Москве в 1978 году, и попасть на их концерты было крайне проблематично. Но даже те, кто попадал, испытывал незнакомое им чувство возбуждения. «Публика в основном была солидная, напряженная, в основном партийно-хозяйственный актив. Они совершенно не знали, как себя вести, потому что это был шок — это же была практически откровенная эротическая музыка, впервые, официально, в концертном зале "Россия". Рядом со мной сидела пышногрудая женщина в пушистой ангорской кофте, весь концерт она волновалась, грудь вздымалась, а она говорила: "О, господи! О, господи!"», — вспоминала актриса Татьяна Друбич, побывавшая на том концерте.

1980-е — хай-энерджи

В конце 1970-х и самом начале 1980-х американские клубы олицетворяли Содом и Гоморру: никто не думал предохраняться, партнеры на ночь, партнеры на час были в порядке вещей. Вечеринки устраивались в банях с приватными номерами, где играли диджеи, а понимание свободы достигало запредельного уровня. Бортпроводник авиакомпании Air Canada Гаэтан Дюга старался не пропускать ни одной вечеринки и по работе летал в разные концы света, в том числе и в африканские страны. Долгое время считалось, что именно он и есть тот самый «нулевой пациент», принесший в западный мир новую болезнь, которую сначала называли саркомой Капоши и иммунодефицитом. Лишь спустя несколько лет эта болезнь получила современное название СПИД. Эту болезнь потом признают эпидемией. Она выкосила под корень тусовку, веселившуюся под музыку, которая получила название «хай-энерджи». Многие люди даже стали бояться ходить в клубы, поскольку ходили слухи, что умирают только те, кто там тусуется. Так, к концу 1980-х с веселым и шебутным клубным Нью-Йорком было покончено.

1990-е — хаус

В самый разгар «рейволюции», полностью охватившей в это десятилетие не только Великобританию, но и весь Старый Свет, в 1998 году на помост одного из самых ярких и скандальных клубов Ибицы вышли два человека — абсолютно голые: женщина с копной ярко-рыжих волос и абсолютно лысый мужчина. Их звали Клэр и Мик, они были промоутерами и идеологами собственных вечеринок Manumission, а еще хозяевами близлежащего одноименного мотеля. Вышли они для того, чтобы заняться сексом на виду у всех, что и предприняли под возгласы улюлюкающей танцующей толпы. Ибица за свою историю видела много разврата, но, кажется, в 1990-е его уровень превысил все возможные пределы.

В том же мотеле постоянно зависали диджеи мирового уровня типа Фэтбой Слима или Дэнни Рэмплинга, кутившие напропалую. На таких тусовках, например, Фэтбой Слим нашел свою жену — ведущую детских программ на BBC Зои Боул, с которой он объездил полмира. «Это была толпа психов, каких-то отвязных тусовщиков, но я всегда о себе думала, что во мне есть нечто большее, — рассказывала Зои в книге Дома Филлипса "Супердиджеи". — Эти парни тусовались семь дней в неделю! Когда я начала встречаться с Норманом, мы катались по клубам каждые выходные — из Cream в Ньюкасл, отсюда туда, оттуда вон туда. Ощущение было такое, что, куда бы я ни приходила, кругом были друзья. Но потом наступали будни, в течение которых мне нужно было вести свою радиопрограмму. Но обычно в себя я приходила где-то к среде». Но не для всех такие гедонистические безумства проходили без последствий. Например, соведущий Зои Кевин Грининг скончался в 2007 году от передозировки.

2000-е — R&B

«Григорий, владелец роскошного российского клуба, в котором они провели все свои выходные, иногда предпринимая попытки оттуда выбраться, наконец-то смог убедить компанию англичан поехать с ним на афтерпати. Руфус Мерфи, который занимался пиаром в танцевальной музыке, обычно на афтерпати не ходил, но в этот раз пошел, о чем вскоре сильно пожалел. Они оказались где-то в Подмосковье, в дешевом борделе с тиснеными обоями. Из предметов роскоши, имевшихся в наличии, было лишь джакузи, в котором сидели три угрюмые молоденькие проститутки, смотревшие на англичан всякий раз, когда про них в порыве гнева упоминал Григорий. Секс с ними оставался на усмотрение гостей». Такую историю рассказывает в своей книге «Супердиджеи» Дом Филлипс, бывший главный редактор главной британской клубной библии 1990-х, журнала Mixmag.

Россия в нулевые — это царство гламура, это капитализм, выкрученный на максимум. Это гедонизм, напоминающий о временах расцвета первого русского капитализма конца XIX века — яростных загулов купцов и фабрикантов. Петр Листерман раздавал интервью направо и налево, Алексей Горобий придумывал клубы один фееричнее другого. Ходят слухи, что у самых наглых чиновников в домах стоят золотые туалеты. Вся русская элита на новогодние каникулы улетает куда-нибудь в Куршевель, где поражает французов и немцев своим умением кутить и просаживать деньги. Молодежь, которой в Куршевель пока рано, начинает играть в гламурную жизнь под ритмы сексуального R&B и ящиками поглощать дорогущее шампанское Crystal. Кристаллы Swarovski входят в моду и блестят, кажется, повсюду. Но потом настанет 2008-й, новый кризис, и показное потребление выйдет из моды, равно как перестанут пользоваться популярностью гламурные клубы.

2010-е — техно

В 1999 году ежегодный берлинский Love Parade поставил рекорд, который вряд ли кто-то когда-нибудь побьет, — потанцевать под техно и хаус на берлинских улицах съехалось свыше полутора миллионов человек. Никогда прежде в истории человеческой цивилизации на танцы не собиралось еще такое количество народа. Спустя год немецкие СМИ уже говорили, что techno ist tot, то есть «техно мертво», ведь в клубах стало меньше народа, по радио звучит другая музыка, а на Love Parade приехало не полтора миллиона, а всего лишь миллион триста человек. Спустя еще несколько лет Берлин стал клубной столицей мира, где работали лучшие клубы, выступали лучшие диджеи и музыканты, и именно там ковалась мода, которую подхватывали в разных частях планеты. В итоге там сложилась своеобразная культура афтерпати и тусоваться в берлинских клубах можно было круглосуточно.

Молва об этих вакханалиях достигла даже Новой Зеландии. В New Zealand Herald, рассказывая о техно-клубах Берлина, написали, что секс там — нечто само собой разумеющееся. После этого большое количество новозеландцев стали брать билеты до Берлина. Вокруг этого города всегда ходило и ходит множество слухов, большинство из которых похожи на мифы. Как, например, история о том, как парочка прямо на танцполе Berghain занималась фистингом, в чем им помогала татуировка на предплечье со шкалой сантиметров. Или же история о том, как один человек пошел в туалет и наткнулся на женщину, которую никогда прежде не видел. Она посмотрела на него и сказала: «Давай трахни меня прямо сейчас». Он от такой идеи не пришел в восторг, за что получил от нее в глаз. Или же о том парне, который делал свои дела в туалете, и вдруг откуда ни возьмись появился еще один парень. Он встал рядом с ним, а потом вдруг подставил руки под струю, выпил мочу и исчез: «Он бы мог меня просто попросить!»

Клубная сцена Берлина быстро стала одной из главных достопримечательностей немецкой столицы наряду с музеями и театром. Сегодня в Берлин едут не только для прогулки по музеям, но и для того, чтобы отправиться в удивительное путешествие, в котором физические и эмоциональные ощущения переплетутся самым невероятным образом.

Благодаря огромной музыкальной библиотеке HiFi-стриминга Звук можно устроить собственную вакханалию под музыку из любой эпохи или жанра. Если не знаете с чего начать, то подходящую музыку помогут подобрать продвинутые рекомендательные алгоритмы сервиса. Тот, кому не терпится закатить лучшую вечеринку в своей жизни, может начать пользоваться Звуком прямо сейчас и при этом бесплатно. Равно как и многочисленными сервисами, которые входят в подписку «СберПрайм».